Необратимые последствия

Мальчик действительно жив. Правда, совсем не здоров – в отличие ровесников, он не ходит, не ползает, слабо двигает ручками и ножками – в основном обездвижен. Есть сам не может – еду по специальной трубке доставляют прямо в желудок. Возможно, уже никогда не увидит – участок мозга, отвечающий за зрение, поврежден. Самый страшный диагноз мама узнала недавно, от педиатра-реаниматолога испанского госпиталя Ниса Розы Наварро: атрофия коры головного мозга. Именно этот орган отвечает за интеллект.

Еще в мае этого года Кирилл говорил «мама» и переворачивался, ел с ложечки разные вкусности, любил смотреть мультики на планшете.

Несмотря на постоянные госпитализации с 20-дневного возраста, проблем с мозгом у него никогда не было – развивался как все дети. В ночь с 15 на 16 мая в клинике Педиатрического университета – одной из лучших детских больниц Петербурга – с Кириллом произошло что-то, после чего врачам пришлось двое суток проводить реанимационные мероприятия и вводить в кому, в которой он провел 16 дней. А после выхода из комы Кирилл уже не реагировал на внешний мир. Врачи назвали его состояние вегетативным. Но мама не верит до сих пор.

В испанском госпитале Ниса, куда после этого родители срочно увезли Кирилла, врачи составили эпикриз из 11 диагнозов. Среди них – атрофия коры головного мозга, которая отвечает за интеллектуальное развитие, ишемическая гипоксическая энцефалопатия, гидроцефалия или так называемая водянка мозга.

До лечения в клинике Педиатрического университета у мальчика были только проблемы с почками. Испанские врачи полагают, что такие последствия для мозга могли произойти только после длительного отсутствия кислорода в организме из-за остановки сердца и дыхания.

В Педиатрическом университете факт остановки сердца отрицают, выводы испанских коллег считают домыслами. В госпитале Ниса врачи также сообщили родителям Кирилла, что у ребенка двусторонний подвывих бедер. Как выяснилось –результат манипуляций медсестры реанимации клиники, которая решила «выпрямить» ребенку ножки и связала их.

По мнению матери, Натальи Юдиной, ее ребенок стал инвалидом по вине врачей больницы Педиатрического университета (СПбГПМА). Однако Следственный комитет занялся этим делом только через два с лишним месяца после того, как к ним поступило заявление. И только после того как журналисты обратили внимание на ситуацию с Кириллом, уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 238 УК РФ (оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности, предназначенных для детей в возрасте до шести лет) в отношении врачей из Педиатрического было внезапно возбуждено. А дальше – так же внезапно приостановлено прокуратурой. «Такие «качели» свидетельствуют либо о том, что делом занимается неквалифицированный следователь, либо, на ситуацию пытаются влиять со стороны», – считает адвокат семьи Юдиных Александр Голованов.

Прокуратура считает, что следствие должно разобраться и, возможно, по-другому сформулировать статью, по которой будет продолжено уголовное дело. Для этого назначена новая экспертиза.

После 20 дней счастья

Кирилл Юдин родился 17 мая 2014 года на 40-й неделе доношенным ребенком с весом 3400, оценка по шкале Апгар – 8/9 баллов. Признаков незрелости, задержки внутриутробного развития не отмечалось. Но на 20-й день с высокой температурой мальчика госпитализировали. Диагноз – острый пиелонефрит вследствие врожденного порока развития мочевыделительной системы расширенных мочеточников.

Мальчик был слишком мал для операции. Задача родителей и врачей из Детской городской больницы № 1, в которой лежал Кирилл, была помочь ему дожить до 8–9 месяцев без серьезных осложнений. Но обострения пиелонифрита атаковали ребенка одно за другим, и у него развился сепсис.

Родители создают закрытую группу «ВКонтакте» для «своих», чтобы сообщать новости о Кирилле и обращаться за помощью, потом группу делают открытой, в ней сейчас состоит более 5 тысяч человек. Именно участники группы стали инициаторами подачи заявления в Следственный комитет и написали 150 заявлений в администрацию президента и Минздрав.

Проблема с антибиотиками

Мама Наталья за это время начинает разбираться во многих видах инфекций и антибиотиков. «Грибково-бактериальный сепсис – очень сложный и с высоким процентом летальности. Кирилл жил с ним четыре месяца. Мы пробовали все возможные антибиотики, в том числе и очень мощные. Главный клинический фармаколог СПб Александр Хаджидис лично контролировал все вопросы, – говорит мама. – На препараты в день тратилось около 32 тысяч рублей при финансировании больницы государством – 244 рубля на пациента. Нам помог благотворительный фонд «Шаг навстречу»: они закупили для Кирилла препаратов на 1 млн рублей и передали в больницу».

В итоге врачи ДГБ-1 поддержали Юдиных в решении попробовать лечение за границей. В январе 2015 Кирилла на собранные деньги везут в Германию. Там Кириллу назначают один антибиотик, который за один месяц избавил маленького пациента от сепсиса. Дело в том, что в России принято использовать так называемые дженерики – аналоги оригинального препарата. Такие антибиотики меньше влияют на инфекции, чем оригинал. «В Германии ему сепсис вылечили одним антибиотиком. В ДГБ-1 Кирилл перепробовал около 40 препаратов, в том числе дженерик антибиотика, назначенного в Германии».

Но в октябре появились первые признаки почечной недостаточности. В ДГБ-1 ему провели операцию по выведению мочеточников на живот. Открытые стомы – доступ инфекций в организм, поэтому через несколько дней после лечения в Германии Кирилл с мамой снова оказывается в ДГБ-1 с обострением пиелонефрита. Родители начинают искать клинику, где Кириллу согласятся даже в таком возрасте и с таким весом провести операцию по закрытию стом.

Откликнулись врачи из испанского госпиталя Сан Жуан Де Деу. 7 марта Юдины улетели в Барселону, где Кириллу долечили пиелонефрит, обследовали почки, выяснили, как каждая из них работает, и закрыли правую стому – дырочку на животе. Операция по реимплантации левой стомы планировалась через пять месяцев, в сентябре. Кириллу только нужно было дожить до сентября и дальше он рос бы как все дети – без катетеров, стом, трубочек, которыми его мучают с 20-дневного возраста.

«Все было хорошо, Кирилл был счастливым ребенком, – рассказывает Наталья. – Набрал вес, переворачивался, начинал ползать. Постоянно улыбался, говорил «мама», «папа», играл со старшей сестренкой».

Однако по возвращении из Испании, буквально через несколько дней, Юдины вновь попадают в ДГБ-1 с тем же диагнозом – пиелонефрит, и снова грибково-бактериальный сепсис.

Навстречу клинической смерти

В середине апреля у Кирилла появились кровотечения из желудочно-кишечного тракта. Врачи установили их место, но не смогли найти источник. После консультации с главным детским сосудистым хирургом СПб профессором Д. Купатадзе, который работает в больнице Педиатрического университета, и ведущим сосудистым хирургом А. Ивановым появились предположения о болезни Делафуа, для диагностики которой Кирилла 6 мая перевели в отделение сосудистой хирургии СПбГПМА.

Месяц, изменивший жизнь

Через десять дней Кирилл впадает в кому и выходит из нее с атрофией коры головного мозга.

Наталья Юдина уже год находилась в больницах с Кириллом и знала названия всех возможных антибиотиков и их влияние на сына. Поэтому насторожилась, когда мощный антибиотик резерва заменили на самый простой. «Это была терапия, назначенная главным клиническим фармакологом города, но меня не слушали, – говорит мать. – Если посмотреть по выписке, на следующий день после смены препарата у Кирилла нарастают маркеры сепсиса, начинаются вспышки температуры и резко падает количество тромбоцитов, которые влияют на свертываемость крови. Дальше все пошло как снежный ком – кишечные кровотечения возобновляются с новой силой, вновь разгорелся сепсис».

Затем медицинская бригада реанимации, в которой лежит Кирилл, решает поменять катетер, через который в кровь Кириллу поступают антибиотики. Чтобы восстановить его проходимость, мальчику в катетер многократно вводят гепарин, который разжижает кровь, в которой и без того не хватает тромбоцитов. Пробить катетер не удается, и после всего этого врачи принимают решение в ночь с 15 на 16 мая поменять Кириллу катетер.

Именно в ту ночь мамы не было рядом – с приступом аппендицита ее увезли в больницу. С ребенком остается отец. Вечером 15 мая, по словам отца, Кирилл играл и веселился. Наутро, когда Александр Юдин пришел в больницу, к сыну его уже не пустили: «К Кириллу меня не пускают, сказали ждать в коридоре, все бегают, ничего не понятно», – написал он в СМС жене тем утром.

«Потом к мужу вышли реаниматолог и заведующий реанимации и сказали, что у ребенка в 5:30 утра была остановка сердца, то есть клиническая смерть, сердце запускали адреналином, ребенка перевели на искусственную вентиляцию легких и погрузили в медикаментозную кому. Сказали – к сыну вас не пустим – и отправили домой». Наталья убеждена, что причиной всему стали резкая смена антибиотикотерапии и неудачная замена внутривенного катетера.

Согласно записям реаниматолога, первая попытка установить катетер в правую подключичную вену оказалась неудачной: вену проколи, но катетер поставить не удалось. Затем врач то же самое делает слева – ставит катетер, подключает антибиотик. Справа образуется гематома, на которую накладывают лед. В это время ребенок находится под наркозом. При низких тромбоцитах в крови и большом количестве гепарина, разжижающего кровь, неудачный прокол в правой подключичной вене и невнимание персонала к сыну могли стать причиной необратимых последствий для мозга.

«Ребенок находился под действием наркоза, один, ночью. И именно из прокола подключичной вены справа у него всю ночь в плевральную полость текла кровь. Кровь сдавила правое легкое, произошло смещение средостения влево, что спровоцировало остановку сердца и клиническую смерть. Только тогда врачи поняли, что произошло, стали проводить реанимационные мероприятия в течение четырех часов и действительно начали бороться за жизнь Кирилла», – говорит адвокат семьи Юдиных Александр Голованов. Он так же, как и мама, изучил историю болезни Кирилла. Александр Голованов специализируется на делах о врачебных ошибках. В 2013 году он выиграл дело против роддома им. Снегирева, и семья получала 5 млн рублей моральной компенсации за вред, причиненный в результате неправильных действий при родах. Больницу № 38 имени Семашко за халатно проведенные роды он вынудил выплатить 2 млн рублей.

По словам ректора Педиатрического университета Владимира Левановича, если бы все было так, как говорят мама и адвокат, то ребенок бы умер. «Это правда, – отвечает Наталья. – Поэтому то, что Кирилл выжил, большое чудо».

В той ситуации, понимая, что ее ребенок в очень опасной ситуации, Наталья просит о переводе обратно в ДГБ-1, врачам которой доверяла больше. Тогда ни ей, ни врачам не было известно, какие последствия в мозгу произошли у мальчика во время комы.

Спустя неделю ребенка пытаются вывести из комы – но он не просыпается. Только тогда ему впервые проводят обследование головного мозга. Поняв, что произошло, врачи собирают консилиум и озвучивают матери результаты обследования: сильнейший отек мозга, дислокационный синдром, острая гидроцефалия, кровоизлияние в правую затылочную зону. Причин гипоксии – нехватки кислорода, которая и привела к отеку мозга, по словам адвоката Голованова, три: остановка сердца, длительное кровотечение, которое пропустила дежурная реанимационная смена, и два отключения аппарата ИВЛ, от которого Кирилл в тот момент зависел на сто процентов.

Пока мальчик был в реанимации на аппарате ИВЛ в состоянии комы, два раза отключалось электричество. При этом резервный аккумулятор, который должен поддерживать аппарат работающим в таких случаях, отсутствовал вообще», – говорит он. Все это руководство Педиатрического университета отрицает.

Много вопросов у юриста к следователю, который проводит проверку. «Дело в том, что от Юдиных скрываются медицинские документы, нам препятствуют в ознакомлении с материалами проверки. Это наводит на мысль о том, что на следствие оказывается влияние со стороны заинтересованных лиц».

Жизнь «после»

После того как Кирилла все-таки вывели из комы, врачи сообщили Наталье, что ее ребенок на всю жизнь останется «овощем». Спасая Кирилла, Наталья обратилась в российские реабилитационные центры Петербурга и Москвы, получила отказы, нашла госпиталь в Испании, готовый взять на себя такую ответственность, и увезла Кирилла.

Часть расходов оплатила семья, но требуется намного больше. Поэтому Наталья подала документы в Минздрав с просьбой оплатить лечение ребенка за рубежом. В нашем законодательстве такая возможность есть – при условии, что российские клиники не могут оказать гражданину надлежащую помощь.

С тех пор, как тему стали поднимать в СМИ, ректор Педиатрического университета дал более десятка интервью журналистам газет и телеканалов. Он отрицает, что его медперсонал допустил хоть малейшую оплошность. «Новой» он сказал, что остановки сердца у малыша не было: «Было замедление сердца – брадикардия. Это бывает у детей, поэтому ему в капельницу вводился адреналин, чтобы стимулировать, но это не имеет отношения к остановке сердца и клинической смерти. Этого не было, и никто этого не говорил родителям – все остальное на совести людей, которые это произносят».

Причиной событий в ночь с 15 на 16 мая ректор называет генетическое заболевание – тромбофилию. «Если бы мы получили эти исследования раньше – мы бы подходили к мальчику как к человеку, у которого возможны тромбозы или кровотечения. Если человек-гемофилик придет к стоматологу по поводу больного зуба и не предупредит его о том, что у него гемофилия, стоматолог удалит зуб, но больной умрет от кровотечения. Таким образом, неинформирование не дает нам понимания ситуации, которая может сложиться с ребенком», – считает ректор.

Владимир Леванович считает, что проблем можно было избежать, если бы исследования крови на генетические заболевания были проведены раньше – в ДГБ-1. «Ребенок больше восьми месяцев находился в крупном детском стационаре, где есть специализированное детское гематологическое отделение, и они даже не подумали об этом?» – говорит Владимир Леванович.

Врачи ДГБ-1, в свою очередь, отмечают, что проявлений повышенной кровоточивости, за исключением ЖК-кровотечений, у ребенка не было.

Наталья Юдина уверена, что усугубило состояние сына отключение электричества и неработающий аккумулятор аппарата ИВЛ, который «дышал» за Кирилла. Дважды при родителях происходило отключение электричества, и дважды ребенок оставался без дыхания более 1,5 минут (мозг может пострадать и за минуту), затем медсестры проводили ребенку вентиляцию легких вручную. Наталья сфотографировала аппарат ИВЛ, на котором была приклеена записка: «Аккумулятор сдох. Сервис?».

Владимир Леванович утверждает, что эту фотографию родители сделали на складе, хотя на снимке присутствует и ребенок, и аппарат ИВЛ, и аккумулятор со злополучной запиской. «Я признаюсь, что это сделано у нас: ну съюморила одна из медсестер. А эти (родители. – Прим. ред.) сфотографировали это на складе. Если люди хотят найти черную кошку в черной комнате – они ее найдут – снимут и выложат в интернете вместо благодарности. Никакой остановки прибора не происходило».

Ректор смеется и над моим вопросом о вывихе бедер, называя его глупым. По его словам, ребенок родился с дисплазией тазобедренных суставов по причине недоношенности. Его не смущает тот факт, что ребенок появился на свет на 40-й неделе, весом 3500 и осмотрен педиатрами клиники «21-й век» и специалистами ДГБ-1. Признаков дисплазии тазобедренных суставов у ребенка не нашли, движения в суставах за все время наблюдения (с 20-дневного возраста) у него были в полном объеме, осмотр ортопеда в августе 2014 г. и УЗИ ТБС патологии не выявило.

Ректор Педиатрического университета Владимир Леванович утверждает, что его врачи действовали вовремя и оказывали помощь своевременно. Никто из лечащих врачей не был привлечен к дисциплинарному взысканию: «Если каждый раз я буду идти на поводу у родителей – я потеряю весь квалифицированный персонал». О серьезных последствиях на мозг ребенка также, по мнению ректора говорить рано: «Мы пока не говорим о серьезных последствиях для мозга. Маме нужно нагнетать обстановку, чтобы получить 15 миллионов».

По его словам, родители затеяли эту шумиху для того, чтобы получить 15 миллионов рублей. Именно эта сумма необходима на оплату года реабилитации в госпитале Испании.

«Лучше бы проинвестировали эти 240 тысяч евро в нас – мы и не то бы сделали. Мы закупили бы такое оборудование для нейрореабилитации, что не только Кирилл, но и другие дети смогли бы получить помощь. Давайте лучше сюда деньги, чем кормить Испанию, которая поддержала санкции против нас. А мы им 240 тысяч евро дарим на одного пациента. Хочу пожелать родителям, чтобы никогда не ставили деньги впереди здоровья своих детей».

Когда Следственный комитет закончит работу, Владимир Леванович планирует подать на родителей Кирилла Юдина в суд: за клевету.