Суду нарисовали картину

Следствие собрало доказательную базу, которая позволила прокуратуре сформулировать окончательное обвинение в адрес Елены Баснер и передать дело на рассмотрение суда.

Известному петербургскому искусствоведу предъявлено обвинение по статье "Мошенничество в особо крупных размерах". Ее защита настаивает на том, что специалист имеет право на ошибку в суждениях.

Следствие и прокуратура уверены, что дело не в ошибочных заключениях или оценке искусствоведа, а в умышленных мошеннических действиях, в результате которых покупатель подделки, известный петербургский коллекционер Андрей Васильев, потерял 250 тысяч долларов.

Следствие сдает добро…

История с продажей фальшивой работы Григорьева началась в 2009 году, когда Андрей Васильев купил эту работу при посредничестве своего знакомого, издателя Леонида Шумакова: он сообщил, что есть картина, что у нее убедительная история, и продавец просит 250 тысяч долларов.

Сделка состоялась, а через год, когда Васильев привез картину в Москву на выставку, московские искусствоведы сразу же сказали ему: работа была на экспертизе в Центре имени Грабаря и признана фальшивкой.

Васильев потребовал у продавца назад свои деньги и узнал, что за продажей стояла Елена Баснер: она сообщила Шумакову о подлинности работы, и ей были переданы деньги. Васильев обратился к Елене Вениаминовне, но услышал, что она не сомневается в подлинности картины и возвращать деньги не намерена.

Васильев обратился в правоохранительные органы. В ходе предварительного разбирательства возникали разные версии: одно время Елена Баснер заявляла, что она продала подлинную картину, а в Русском музее висит или копия, или один из ее вариантов. Эту версию отчасти поддерживал музей.

Выяснилось, что о продаже сомнительной картины заранее знали некоторые сотрудники Русского музея, что у Баснер оказались фотографии музейной работы, сделанные музеем незадолго до купли-продажи. В расследовании появился гражданин Эстонии Михаил Аронсон, из семьи которого якобы происходила работа. Он был допрошен эстонскими следователями, потом перестал выходить на связь, и сейчас объявлен в международный розыск.

"Есть доказательства, что в тот период, о котором говорят Баснер и Шумаков, Аронсон вообще в Россию не приезжал, и непонятно, как они передали ему деньги, – говорит Юрий Яшков, руководитель отдела Следственного комитета по Петербургу и Ленобласти. – У нас достаточно доказательств умысла и сознательных действий Баснер по продаже подделки. Баснер вину не признает, сначала она все отрицала, потом сказала, что могла ошибиться".

Ошибку следователи опровергают: во-первых, именно Баснер в свое время принимала в Русский музей коллекцию Окунева, в которой была эта картина Григорьева, она ее подробно описывала и составляла каталог выставки.

Во-вторых, в ее компьютере при обыске нашли фотографию оригинала из Русского музея, сделанную за две недели до продажи подделки. Что, по мнению следователей, доказывает: Баснер отлично знала оригинальную работу, получив фейк, решила сравнить его с оригиналом и убедиться, что они очень похожи, после чего взялась за реализацию фальшивки.

По словам следователей, у специалистов из аукционного дома Bukowskis, где Елена Баснер много лет работала как эксперт, тоже много к ней вопросов.

На обращение "Новой" в пресс-службу аукционного дома ответила Полина Соколова, которая сообщила: Баснер работала у них как консультант, они считают ее ведущим специалистом в своей области и испытали шок после известия об аресте. Они уверены в ее профессионализме и в том, что она не будет уничтожать свою репутацию ради денег.

Что хранит музей?

Следствие провело обыски в некоторых подразделениях Русского музея, картина Григорьева из музейного собрания отправилась на экспертизу в Третьяковскую галерею, эксперты которой доказали, что она без сомнений подлинная.

Но эксперты выявили интересные нюансы: например, что работа, по их мнению, дважды подвергалась реставрации – одна была сделана давно и зафиксирована в документах Русского музея, другая – существенно позже, и о ней нет официальных записей в реставрационном паспорте.

И эта вторая – "…интенсивная, сильно и активно изменяющая первоначальный авторский замысел запись белилами и белилосодержащими красками…".

Получается, что кто-то – без ведома музея – закрасил часть подлинной картины. Может, он хотел создать иллюзию существования разных вариантов работы? И не получается ли, что к изготовлению фальшивки причастен кто-то из музея?

Евгения Петрова, заместитель директора Русского музея, сказала корреспонденту "Новой", что подлинность их картины доказана и что никакой несанкционированной реставрации, тем более переписывания работы, музей допустить не может.

В отделе реставрации музейных ценностей показали документы, подтверждающие – была только одна реставрация, в 1984 году, когда картина попала в Русский музей и когда мастер-реставратор сделал так называемую тонировку, добавив в некоторых, особенно поблеклых от времени местах свежий тон.

Реставратор сейчас работает в другом месте, но полностью подтверждает: это его работа.

Кроме того, у специалистов музея есть все доказательства, что проданная Васильеву работа, скорее всего, изготавливалась не как фальшивка на продажу, а как ученическая копия. Об этом свидетельствуют, в частности, другие размеры картины.

К тому же на подлинной работе Григорьева отсутствует карандашный набросок, а на копии он отчетливо виден в некоторых местах даже сквозь краску. И видно, что карандаш был в руках ученика, не очень-то владеющего мастерством рисовальщика.

Это все может стать еще одним доказательством – Васильеву продавали заведомую копию, не подлинник: такой специалист, как Елена Баснер, не мог не знать деталей творчества Бориса Григорьева, которые описаны его исследователями. Но это уже детали и нюансы, которые будут рассматриваться судом.

Прямая речь

Лариса Малькова, адвокат Елены Баснер:

– По моему убеждению, никаких объективных доказательств вины моей подзащитной в деле не имеется. Нами представлено ходатайство о прекращении уголовного дела в связи отсутствием в действиях Баснер состава преступления и отсутствием в деле объективных данных и доказательств ее вины. Я считаю, что следователи грубейшим образом нарушили ч. 3 ст. 14 УПК о презумпции невиновности: нельзя строить обвинения на предположениях, а обвинения Баснер – сплошные предположения следствия. Как можно говорить о группе, если члены группы не установлены, не допрошены, не задержаны? В сути проблемы с продажей картин следствие, на мой взгляд, тоже не разобралось, как и с фактом мошенничества. Дальше – будем бороться, будем доказывать свою правоту.

Андрей Васильев:

– Я считаю, что следствием собрана убедительная база доказательств. Возможно, в ходе судебного разбирательства будут представлены дополнительные доказательства, но уже сейчас, на мой взгляд, можно уверенно сказать, что, продавая мне эту картину, продавцы умышленно вводили меня в заблуждение. Мне выдавали подделку за оригинал, мне говорили, что картина происходит из какой-то старой петербургской семьи, хотя Елена Баснер знала, что работа совсем из другого источника. Меня убеждали, что картина никогда не подвергалась экспертизе, хотя незадолго до этого Центр Грабаря подтвердил, что это фальшивка, и, судя по материалам следствия, Баснер знала об этом. Самое главное: Елена Вениаминовна якобы не помнила, что такая же картина имеется в Русском музее, а следствие показало, что незадолго до сделки из музея ей была передана фотография подлинника. И все это, на мой взгляд, следователям удалось доказать.