Татьяна Великотная: "Я хочу, чтобы ты знал". Часть третья

Вы можете прослушать дневники Татьяны Великотной и Веры Верхман в исполнении заслуженной артистки России Ларисы Дмитриевой.

Полная биография Татьяны Великотной приведена в конце публикации.

12 марта

На скорую руку записываю события дня: в столовой заставили смотреть процесс варки каши: это при сырых дровах взяло 1,5 ч. Впустили в столовую в 12 ч. дня, а выдали в 2 ч. 30 мин. лишь, в 3 ч. я почувствовала известную сытость (суп-­лапша и мучная каша). Только что ушли домой Катюша и Лидочка. Я чувствую себя до пояса человеком, а ниже — развалиной. Не знаю, как я поднялась бы в контору с миской супа — мне помогла молодая работница. От стояния 1,5 ч. ноги разболелись еще хуже. …У нас кончаются дрова,— и здесь нет привоза. На службе пока особенной работы нет. Можно и «Историю дипломатии» почитать, и газету просмотреть. А на душе тоскливо, и очень болят ноги. Боюсь остаться без денег. Не надули бы меня милейшие «прорабы».

17 марта

…Я слабею. Чувствую упадок сил. Бывают минуты, что, кажется, не дожить и до завтрашнего дня. …Мечтаю о том, что раньше лягу спать. Когда сплю, не чувствую ног, мне лучше. Сшила из ватина сапоги, в них тепло спать.

Сашок, не застанешь ты мамы. Своей рассеянностью она погубила карточку Кати, сидит голодная сама, обрекла на голод Лиду и Катю и мучается угрызениями совести. Может быть, вытяну 2 недели, может быть, возьму отпуск на две недели за свой счет.

Директор не собирается помочь ничем.

19 марта

Сегодня Катя получила 300 г песку на свою карточку и поила чаем с сахаром и маслом меня и Лидочку. Сегодня был просто «царский пир». Во время чаепития пришла Муся и принесла мне коричневую перчатку с правой руки — по моей просьбе. В этой перчатке я и пишу сейчас. У меня сильно стынут руки и совсем больше не сгибаются ноги. Утром, идя на службу, я упала, запнувшись за ветку, и долго не могла встать; меня подняла проходившая с пилой работница; а на лестницу конторы я поднялась лишь с помощью работницы Фахреддиновой… Голова работает как прежде, а ноги не мои. Если через это смерть — то смерть нелепая (от недостатка жиров).

21 марта

Я взяла отпуск за свой счет с 21 марта по 5 апреля. Сил ходить на службу нет. По лестнице уже не могу ходить, да и не только по лестнице — в квартире качаюсь, делаю неверные шаги, падаю. Самое трудное — это вставать ночью для освобождения от мочи. Стараюсь пить меньше, но не получается норма, оттого, что хлеб всухомятку все­таки трудно усваивается, на ногах отеки, ноги гудят от тяжести, хочется их держать неподвижными и не чувствовать. Все симптомы, что были у папы, у меня налицо... Да я и пришла в этот отпуск умирать. Незачем обманывать себя в этом отношении. Меня уже ничто не интересует более. Устала, Саши не увижу, об этом мечтать не приходится. Счастлива, что не увижу больше совхоза — там ко мне со стороны директора самое безобразное отношение. Дошел до того, что написал на заявлении: «Пора прекратить писать заявления». Если бы меня направили в стационар сейчас, в марте, я, может быть, и дотянула бы до весны, но директор написал на заявлении: «Обратиться ко мне в мае».

…Сейчас 6 ч. вечера, светло, могу еще немного почитать. Утром, лежа, читала дипломатию, очень интересная книга о дипломатии Византии и княжеской Руси. Но книга по весу тяжела для моих исхудавших рук, и я не могла ее держать долго в лежачем положении. Для этого лучше Ключевский. Я сейчас почитаю «Изгнанника» Всев. Соловьева. Чувствую, что даже на пуховой подушке больно сидеть. Ноги стынут даже в ватиновых чулках.

Воскресенье, 22 марта

Два месяца, как умер папа.

…Сегодня обедали силосом — я блаженствую дома, могу и лежать, и читать, мне тепло.

Катя принесла 300 г песку и поила нас чаем сладким внакладку. Я грущу о своей карточке утраченной и больных ногах — совсем не могу ходить, да еще напилась чаю. Настя принесла и сегодня нам лепешечек картофельных, и вчера дала Кате картошки. Под этой «картошкой» надо понимать картошку 1937 г., лежавшую в помойных ямах. Ее откапывают с помощью ломов, лопат, топоров и в мороженом виде везут домой, чистят от земли, промалывают в машинке, моют, наливают водой и пекут лепешки. Мы вчера ели горячие — наслаждались. Сковороду смазывали олифой. В общем, сегодня первое воскресенье после трех, когда ели один хлеб. Настя принесла нам счастье.

Как мне хотелось бы жить, но если не удастся — закроют глаза и похоронят в папиной могиле. У меня есть, по крайней мере, надежное место — свой клочок земли, и за это я бесконечно благодарна Богу.

Книга по дипломатии интересна и хорошо подвигается. Почитаю и подремлю на кровати — тело устало за день…

Блокадник. Апрель 1942 г.

23 марта

…Как тяжело сознание бессилия! Эти строки пишу стоя, перед тем как с наслаждением лечь в постель до прихода Кати. Хотелось бы не тянуть долго — не быть ей в тягость.

…Может быть, я поброжу еще по квартире дня 2 — может быть, это и все. …Какое это будет чувство перехода в другой мир? Агония у Заи выразилась в полном отсутствии его души со мной. Он уж был в ином месте, и глаза его не видели моих глаз. А голова работала до последнего дня!..

Перепишу для Кати все вещи так, чтоб ей было не обидно. Отдам ей все свое женское «приданое», туфли, платья и т. д. Все же мужское, свое берет Саша.

Ложусь. Буду записывать до конца, сколько могу.

24/III

Сегодня у меня моя дорогая Зина. Я отдала ей Эберса, Мольера, Федерна, Беранже и «Мертвые души» Гоголя. Я рада, что друзья появились на моем горизонте перед моим концом…

25 марта

Сегодня я не встала. Мы с 6 ч. утра с Катей разложили Сашины вещи, распределили белье, трикотаж и платья между моими наследниками. Я спокойна, что Саша все свое получит. Сегодня должна прийти Сусанночка. Скорее бы пришла. Ей я хочу отдать тоже кое­что из вещей и книг. Вчера ели на ночь силос, и я совсем ослабела. …Ночью я не была в состоянии даже передвинуться, а сейчас, в 10 ч., я сама даже встала, чтоб помочиться. Подписала 4 доверенности Кате на свои получки. Даже смогу, наверно, почитать Ключевского о Петре I (вчера и третьего дня читала у печки).

В Сашино белье положен отрез сиреневого маркизета с надписью «Сашиной будущей жене». Как я хотела бы обнять своего голубка! Сказать о своей любви к нему, о гордости за него. Да он все это хорошо знает! Но это просто мечты матери, умирающей вдали от сына.

26 марта

…Я нахожусь сейчас в самых противоречивых чувствах: и устала от жизни — сама хочу умереть, и в то же время хочу еще видеть Саню, людей; перед Катей неудобно: то умираю, то мне чуть лучше. В Колиных валенках я дохожу до стола и обедаю с Катей. 5 раз ели силос.

…Сегодня я насладилась Гоголем — читала «Портрет», «Коляску» и «Рим». Из шкафа достала Сане Блока, пусть возьмет себе. Саше останутся все его классики, что я любовно копила за последние годы.

…Хотелось бы также, чтоб Евд. Георг. пришла почитать мне Евангелие. Она хочет приготовить меня к переходу в лучший мир.

Не дожидаясь ее, я и сама начну читать Святую книгу. В тишине это очень хорошо.

Понед[ельник], 30­-го

…В восьмом часу пришла Муся, принесла в кастрюлечке горохового супа и принялась меня кормить. Все это трогательно, потому что никто милой девушке не напоминал, не внушал и т. д., и все она сделала от чистого сердца, и это тем трогательнее, что от своего же пайка…

Я вчера читала целый день «14­-е декабря» Мережковского, предварительно разорвав книгу пополам, т. к. не в состоянии держать в руках такую тяжесть.

Сегодня постараюсь кончить.

Идет Страстная неделя — надо больше читать Евангелие.

…Будет величайшее счастье для меня исповедоваться и приобщиться Святых Таин.

† 1 апреля 1942 г. (Эта приписка сделана, вероятно, рукой сестры Татьяны Великотной – Веры Берхман.)

Запись обрывается. Первую и вторую главы дневника Татьяны Великотной читайте здесь.

Начало дневника Веры Берхман доступно по этой ссылке.

Биография

Татьяна Константиновна Великотная родилась 18 января 1894 г. Ее отец, обрусевший прибалтийский немец Константин Александрович Берхман (1856–1920), был женат на Александре Борисовне Хвостовой (1853–1924), дочери сенатора, тайного советника Бориса Николаевича Хвостова (1815–1883) и Надежды Ивановны Красновой (1839–?). У Татьяны было две сестры — Ольга и Вера — и брат Александр.

К. А. Берхман был лютеранином по вероисповеданию, однако все его дети были крещены в православии. Он окончил Императорское училище правоведения (наб. р. Фонтанки, 6). Вся его жизнь в дальнейшем была связана со сферой юстиции. Пройдя по ступенькам служебной лестницы от следователя в г. Старая Русса до старшего нотариуса Псковского окружного суда, К. А. Берхман в 1912 г. получил чин действительного статского советника и занял должность товарища председателя Петербургского окружного суда. В январе 1920 г. он скончался в Житомире от тифа.

Берхманам принадлежало красивейшее имение Скоково в Псковской губернии. Их дети на всю жизнь сохранили самые светлые воспоминания о Скокове, где семья проводила каждое лето. Увлечения семьи были разнообразны. Летом — спорт, лошади, домашние театрализованные постановки. Мать и дети играли на фортепьяно, много читали. Отец серьезно занимался живописью, рисовал акварелью, углем, писал маслом. В 1995–2007 гг. в экспозиции музея­-заповедника А. С. Пушкина «Михайловское» выставлялось семь рисунков Берхмана из архива его внука, А. Н. Великотного.

В Петербурге семья жила на Большой Зелениной улице, в доме 9 (ныне № 13). Сестры окончили женскую Василеостровскую гимназию ведомства императрицы Марии Федоровны. В этом заведении обучались девушки из самых разных слоев общества.

Татьяна Константиновна рано начала сочинять стихи. Будучи гимназисткой, печаталась в газетах и журналах. Любила стихи поэтов Серебряного века. В 1914 г. выпустила поэтический сборник «Первые песни», передав экземпляр с посвящением своему троюродному брату Александру Блоку. В 1915 г. она блестяще окончила Императорский женский педагогический институт (был единственным женским институтом в России, который признавался Министерством народного просвещения в качестве высшего учебного заведения). В мае 1917 г. Татьяна вышла замуж за выпускника физико­-математического факультета Санкт-Петербургского университета Николая Александровича Великотного (1887–1942), которого знала с детства. Во время Первой мировой войны он поступил вольноопределяющимся в Михайловское военно­-инженерное училище, был произведен в подпоручики, воевал. 14 августа 1922 г. у четы Великотных родился сын Александр.

В 1920–1930­ гг. Т. К. Великотная преподавала в школе русский язык и литературу. Н. А. Великотный был преподавателем физики и математики в школе и техникуме, а с 1937 по 1941 г. работал инженером «Теплоэнергопроекта». Супруги чудом избежали репрессий.

Н. А. Великотный умер 22 января 1942 г.

Т. К. Великотная — 1 апреля 1942 г.

Александр, которому посвящен публикуемый дневник Т. К. Великотной, окончил в 1944 г. ВМУ им. Фрунзе. Воевал, дважды был награжден орденом Красной Звезды, дважды — медалью «За боевые заслуги». Вышел в отставку в звании капитана 1-го ранга. В феврале 1945 г. он женился на Марии (в дневнике Т. К. Великотной — Мусе) Георгиевской (1921–2013), с которой дружил со школы. Мария была дочерью священника, протоиерея Дмитрия Георгиевича Георгиевского (1877–1942). Она помогала Татьяне Константиновне до самой ее кончины.

Дневники вошли в книгу «Записки оставшейся в живых: блокадные дневники Татьяны Великотной, Веры Берхман, Ирины Зеленской» (Спб., Лениздат), которая в настоящее время находится в типографии.

Книга подготовлена к печати (состав, статья, комментарии) сотрудниками Санкт Петербургского института истории РАН Александром Чистиковым и Александром Рупасовым при участии Алексея Великотного. Дневник Веры Берхман публикуется впервые.

Публикация подготовлена Наталией Соколовской.

Создание аудиоверсии было бы невозможным без коллектива редакции «Эхо Москвы» в Петербурге, осуществившей запись, обработку и монтаж материала.