Когда одиночеству предела нет
«Неразгаданная жизнь Наоми Френкель» – в Петербурге открыли выставку о «королеве ивритской литературы».
В этом году исполняется сто лет со дня рождения Наоми Френкель, родившейся 20 ноября 1918 года в Берлине и умершей тоже 20 ноября, но в 2009 году, в Израиле. Наоми – классик литературы на иврите, но в России ее произведения не столь известны. История ее жизни стала объектом внимания известных педагогов и фотохудожников Михаила Эпштейна и Галины Зерниной. Выставка «Неразгаданная жизнь Наоми Френкель», открывшаяся в галерее «Сарай» Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме, продолжает проект о людях минувшего «века-волкодава», оказавшихся меж миров и культур. Выставочные проекты «Тоска по лучшей жизни», посвященный Янушу Корчаку, и «На единой волне», об Иосифе Бродском, уже были показаны здесь, в музее.
О жизни Наоми Френкель можно в полной мере сказать строкой Анны Ахматовой «Меня, как реку, суровая эпоха повернула». Она родилась в еврейской ассимилированной семье германских патриотов. Дед создал в пригороде Берлина металлургическую фабрику, отец был офицером германской армии, пережил газовую атаку под Верденом. Родной дом Наоми в Берлине богатый и щедрый, дом европейских интеллектуалов. Среди гостей, бывавших здесь, – драматург Бертольд Брехт, актриса Элизабет Бергнер. Потом Наоми возродит этот дом на страницах первой части своей трилогии «Саул и Иоанна», вышедшей в 1956 году и ставшей бестселлером. Ощущение Берлина тридцатых, чувство надвигающейся непоправимой беды Наоми передаст в романе, а Галина Зернина много лет спустя, бродя с фотокамерой уже совсем по другому Берлину, будет ловить хотя бы тени этих чувств, выискивая старые дворы и вглядываясь в воды Шпрее.
Наоми спаслась, она не стала жертвой фашистской катастрофы – в 16 лет бежала в Палестину, а ее старшие родные погибли все.
Наоми Френкель жила в кибуце, понимая, что это не для нее, сопротивляясь однолинейному мышлению, не интересуясь царящим там культом марксизма, а также обожания СССР и Сталина. Там ее считали выкормышем буржуазной культуры, не терпели ее любви к Гёте и Рильке.
В поиске своей идентичности и ответа на вопрос, кто такой еврей, она вспоминает Берлин, где уже маршируют нацисты, но она помнит и слова отца: «Наше еврейство – это наше внутреннее дело, а для общества мы немцы».
В 1960 году, получив стипендию имени Анны Франк, Наоми едет в Берлин – изучать истоки фашизма. Это тяжелая поездка. Наоми интервьюирует бывших нацистов и их жертв, наблюдает жизнь послевоенной Германии, приходит к выводу о схожести режимов СССР и нацистской Германии, связи сталинизма и нацизма.
После смерти Израиля Розенцвайга Наоми в 51 год идет в армию, спасаясь от депрессии. Идет в морской спецназ. Участвует в «Войне на истощение», попадает под обстрел на Суэцком канале. До сих пор засекречены ее материалы о «Войне Судного дня». «Она делала копии с кассетных записей о начале войны и течении боев, переговоров, ссор высшего военного начальства, неудачных операций, просчетов, неверных решений, взаимных обвинений. Все это выводило ее из себя, но ее предупредили, что рот открывать нельзя, это смертельно опасно», – рассказывала первый биограф Наоми Ципора Кохави-Рейни, которая познакомилась с Френкель как раз в армии.
Наоми прослужила восемь лет, демобилизовалась майором. Продолжала писать. На русский язык переведены ее книги «Саул и Иоанна», дилогия «Ваш дядя и друг Соломон», «Дикий цветок». Ципора Кохави-Рейни, написавшая биографический роман о Наоми «Королева в ракушке», рассказывала, что личная история Наоми – «это история многих, кто был изначально далек от судьбы своего народа. Семья ее отказалась от еврейских корней и традиций, как множество еврейских семей во всем мире. Наоми прибыла в страну в 1934 году как беженка из Германии. Она почти ничего не ведала о своей национальной идентичности. Ее судьба – это, по сути, судьба еврейского народа».
Галина Зернина, создавая фотографии к проекту о Наоми, использовала ее архив. Так появились черно-белые фото с наплывающими пейзажами, с проступающими сквозь них лицами людей. Фотографии Германии и Израиля: цветные и черно-белые пространства, чуждые друг другу и в то же время пересекающиеся. Осью экспозиции стал отрывок из стихотворения «Одиночество» Рильке, которого всю жизнь по-немецки читала и перечитывала Наоми. Стихотворения о том, что одиночеству предела нет.
Фото: Галина Зернина
Выставка «Неразгаданная Наоми Френкель» продлится до 20 мая.