Книга как защитник ребенка
Уполномоченный по правам ребенка Анна Кузнецова не увидела в современной детской литературе союзника, который учит юного читателя защищать свои права.
Шедевры и хапуги
Любой обличительный список – хоть цитат политика, хоть фотографий вульгарной моды – всегда эклектичен. Но «16 шедевров детской литературы…», процитированные Кузнецовой, эклектичны уникально. Взрослым показывать страшно и Чуковского, и Маяковского, и андеграундные стихи Иртеньева, и этнографическую сказку про бычка-дристунка. И еще всякую всячину, вырванную из контекста или не предназначенную для детей. Единственная современная книга, объявленная Кузнецовой «самой приличной», – сказка врача и писателя Светланы Лавровой «Куда скачет петушиная лошадь?».
Такой разброс списка вынуждает вспомнить, как в нашей стране возникла детская литература и что с ней теперь.
Дореволюционная словесность создала немало шедевров мирового уровня, не превзойденных до сих пор. Но гениальных детских книг в старой России не было. Исключение – добротный середнячок Лидия Чарская. Поэтому можно согласиться с Мариной Цветаевой, которая, будучи в эмиграции, назвала «Детки в клетке» Самуила Маршака первой достойной детской книгой в нашей истории.
Маршак, конечно, был не один.
Для детей писали многие и много, писали хорошо, нередко лучше и честнее, чем для взрослых. Это была отдушина, как и перевод. Партийные литературные церберы налетали на детлит реже, чем на взрослые книги.
Высочайшее качество советской детской литературы привело к печальному парадоксу: часть граждан до сих пор считает, что детлит не пережил советскую власть. Книжки детям покупают родители, а родителям в 90-е и начале нулевых денег не хватало. Они избегали экспериментов, брали Чуковского, Гайдара, Михалкова, Носова, Погодина, Крапивина – это проверено. Не замечали, что старые добрые книги уже старые и не всегда добрые.
Дело не в том, что их юные герои живут без компьютеров и ставят чернильные кляксы. Советская власть породила гениальную детскую литературу, но она же пропитала ее идеологией беспощадной борьбы. Одинаково недостойным было и обижать малышей, и разорять птичьи гнезда, и копить деньги.
Не каждый родитель сможет истолковать в 2018 году реплику положительного героя: «Утиль побежал сдавать, хапуга! – Мишка вдруг сорвался с места. – Отнимем, чтобы не задавался» (Радий Погодин. Кирпичные острова). Кстати, дальше по сюжету милиционер схватит двух мальчишек за шиворот и потащит в отделение. Здесь неизбежен другой вопрос ребенка: «Со мной тоже так можно?»
Не судить и не сдаваться
Успех «Гарри Поттера» напомнил, что детская литература жива. Тогда же она ожила и в России. Кроме фэнтези, появились реалистичные повести, с современными героями. Очень помогли литературные премии – имени Крапивина, имени Михалкова, «Книгуру» и другие. Причем не скажешь, что одни из них вольнодумны, а другие идеологически выдержаны. После некоторых сезонов «Михалковки» находились виртуальные инквизиторы, возмущавшиеся, что награждены «эти Андрей Жвалевский и Евгения Пастернак, а у них такое…»
Современные подростковые книги учат читателя не только быть добрым и хорошо учиться, но и отвергать несправедливость на любом уровне. Для меня очень показателен прошлогодний сезон «Крапивинки». В повести «Разноцветный снег» Натальи Волковой героиня проводит «расследование в прошлом», чтобы доказать, что учитель из ее школы, расстрелянный за сотрудничество с фашистами, на самом деле спасал людей. В повести Дарьи Варденбург «Правило 69 для толстой чайки» герой не позволяет украсть победу у «асоциального» тренера. В повести Виктории Топоноговой «Семнадцать дней под небом» туристический клуб приходится защищать от петиции в интернете, спекулирующей на трагедии на Сямозере.
Конечно, большинство книг для подростов – сказки, обычно веселые, с добрыми намеками, как «Петушиная лошадь». Но и сказки, и реалистические повести ненавязчиво учат читателя не судить без пощады. И не покорствовать, когда тебя тащат за воротник. Это практически та же самая правозащитная работа. Жаль, что Кузнецова сосредоточилась на глазе, упавшем в унитаз. Но чиновники приходят учить, а не учиться.