Немузыкальная история
Петиция в защиту музыкальной школы имени Римского-Корсакова – единственной, имеющей бюджетное отделение для студентов, – набрала в сети более 55 тысяч голосов
В защиту школы выступили руководитель Капеллы Владислав Чернушенко, глава Мариинского театра Валерий Гергиев, дирижер Филармонии Александр Дмитриев и другие деятели культуры. С апреля учащиеся школы пикетируют Комитет по культуре с просьбами ускорить решение юридических вопросов. Но уверенности в том, что к началу нового учебного года ситуацию удастся урегулировать, нет.
Недолго музыка играла?
Музыка как раз играла долго – через два года музыкальной школе им. Римского-Корсакова исполняется 100 лет. С 1940 по 1991 год она была единственной в городе музыкальной школой для взрослых, не прекращавшей свою работу даже во время блокады Ленинграда. И хотя в перестроечные годы школа формально стала детской, она сохранила возрастных учеников – они до сих пор остаются в большинстве. Детей на сегодняшний день 300, взрослых – около 900. Больше половины из них – работающие люди, готовые самостоятельно оплачивать занятия. Но есть еще и студенты – их около 400, которые учатся за бюджетный счет.
«Это ребята, которые хотят родиться второй раз, – улыбается завуч школы Сергей Привалов. – Ведь далеко не все начали заниматься музыкой в шесть лет. Это же не сами дети решают, а их родители. Кого-то отвели в музыкальную школу, кого-то нет. И должен сказать, что студенты – самые мотивированные наши учащиеся, ведь они пришли сюда не потому, что мама-папа им так велели. И среди них выше процент тех, кто избирает музыку своей профессией, поступая после нашей школы в музыкальные училища или в консерватории – как российские, так и зарубежные. Конечно, это касается прежде всего вокалистов, которые к 16–18 годам только созревают».
Именно студенты стали камнем преткновения.
До 2012 года в уставе школы была прописана возможность их обучения на бюджетных местах. Потом этот пункт из документов ушел, но в реальности ничего не изменилось. Учредитель – Комитет по культуре – сохранил уникальную школу, говорит Привалов, однако все держалось на личных отношениях.
В 2013 году появился новый закон об образовании, в котором была специальная статья о дополнительном образовании детей и взрослых; казалось, после этого вообще не должно было остаться никаких проблем. Однако, по иронии судьбы, именно после 2013-го они и стали нарастать как снежный ком.
Взрослые вместо детей?
По закону дополнительные образовательные программы подразделяются на общеразвивающие и предпрофессиональные. При этом предпрофессиональные программы – опять же по закону – реализуются исключительно для детей 7–12 лет. И Комитет по образованию еще в 2012 г. объявил, что взят курс на внедрение во всех музыкальных школах программ исключительно предпрофессиональных. Но понятно, что школе им. Римского-Корсакова для нормальной работы нужны были и те и другие, причем общеразвивающие – в первую очередь. Руководители школы говорят, что многократно обращались в Комитет по культуре с просьбами об их разработке. Им не говорили «нет», вот только воз с места не двигался. В мае 2015-го школа с согласия комитета самостоятельно заказала разработку нормативов по общеразвивающим программам, но в результате они так и не были утверждены. Собственно, нормативов финансирования нет по сию пору, хотя после длительных переговоров и удалось утвердить разработанные школой учебные планы, но это было сделано только летом нынешнего года. А в течение двух лет программ, по которым можно было бы законно учить не детей, просто не существовало: студентов приходилось принимать на предпрофессиональные.
Проверка, проведенная в мае 2015 г. Комитетом по образованию, естественно, выявила нарушения. Для того чтобы их устранить, было рекомендовано внести изменения в устав и перевести студентов и детей старше 12 лет на общеразвивающие программы. Но выполнить эти рекомендации школа самостоятельно не могла, а Комитет по культуре никуда не торопился. Зато год спустя он провел в школе ревизию, выявившую обучение взрослых, и предложил вернуть в бюджет часть субсидии, полученной на выполнение государственного задания. А именно 22,09 млн рублей.
А теперь по закону
«Если бы мы эту ревизию не провели, то потом у прокуратуры уже к нам возникли бы вопросы», – объясняет председатель Комитета по культуре Константин Сухенко. В то же время, говоря о ситуации со школой, он отмечает, что это один из тех случаев, когда легче латентно нарушать, чем узаконить. Но кому из руководителей захочется «латентно нарушать», когда вышестоящие руководители не хотят подставляться и проверки могут прийти в любой момент? Впрочем, справедливости ради Константин Эдуардович говорит, что директору музыкальной школы было объявлено лишь минимальное замечание, да и ситуацию с возвратом миллионов можно легко разрешить при нормальных отношениях…
«Мы считаем, что студенты могут учиться на бюджете – правовые основания для этого есть, – говорит Сухенко. – К сожалению, Комитет по имущественным отношениям и Юридический комитет нашу позицию не поддержали. Поэтому обратились в Министерство образования и ждем, когда они сформулируют свою позицию. Я действую по закону».
На предположение корреспондента «Новой», что школа принимала студентов на предпрофессиональные программы именно потому, что не были разработаны программы общеразвивающие, а значит, речь должна идти об ответственности комитета, точнее, конкретных его сотрудников, Сухенко ответил: «Бюрократия – штука небыстрая. Вначале надо внести изменения в устав, ну и в принципе определиться, можем ли мы обучать студентов на бюджете. Если не можем, то тут вообще не о чем говорить. Если можем, то надо разобраться с объемами государственного задания, 400 человек это будет или меньше. И только после этого уже можно разрабатывать нормативы финансирования».
Преподаватели музыкальной школы в пикете на Невском
Человеческий фактор
Бюрократия действительно штука небыстрая, но действия конкретного чиновника могут как ускорить, так и затормозить процесс. Ни для кого не секрет, что за последние годы председатели Комитета по культуре менялись неоднократно, каждому новому руководителю приходилось разбираться с нуля. Ну и понятно, что проблемы отдельно взятой музыкальной школы не казались первоочередными. По словам Сухенко, он, конечно, знал о ее существовании, но до ноября 2015-го о ситуации внутри вообще ничего не слышал. И в таких условиях все зависело от позиции конкретного чиновника, курировавшего в комитете работу музыкальных школ, – речь идет о начальнике сектора культурно-досуговой деятельности и образования в сфере культуры Антонины Дороговой.
«В 2013-м школа отмечала 95-летие, и мы очень просили Дорогову прийти на юбилей, который отмечали в Филармонии, и вручить грамоты старейшим педагогам. Но она не пришла. К заключительному педсовету грамоты тоже не были готовы, так что их вручение пришлось перенести на осень, а за лето одна из преподавательниц умерла, – рассказывает Сергей Привалов. – А дальше все развивалось по нарастающей».
Увы, ни у одного из председателей комитета не было музыкального образования, и он не мог стать арбитром в профессиональном споре Дороговой и преподавателей музыкальных школ о том, нужно ли переводить на предпрофессиональные программы всех обучающихся там детей и вести прием на сольное пение или, допустим, игру на синтезаторе. В спорных ситуациях руководители, как правило, встают на защиту своих сотрудников, и Константин Сухенко не исключение. В декабре 2015-го преподаватели музыкальной школы им. Римского-Корсакова обратились к нему с просьбой отстранить Дорогову от работы, жалуясь, в частности, на грубость, волюнтаризм и нежелание считаться с другими людьми.
«Вина» Дороговой в том, что она изначально выступала против бесплатного обучения студентов, ну и в нескольких некорректных замечаниях, – считает Сухенко. – Поэтому увольнять я ее не хочу, хотя наказать, конечно, придется, потому что о ситуации она знала».
Антонина Дорогова действительно не раз говорила о том, что музыкальные школы – это лишь досуговые учреждения, профессиональной подготовки они не дают, поэтому подростки должны сразу поступать в музыкальные училища, а уж учить музыке студентов на бюджете вообще нет смысла, потому что они уже выбрали себе специальность.
Кстати, по словам Сергея Привалова, одним из первых решений Дороговой на посту начальника сектора стало увольнение директора той музыкальной школы, где она когда-то училась сама. Складывается впечатление, что детские воспоминания чиновницы об уроках музыки были не самыми приятными.
Константину Сухенко явно не очень нравится огласка, которую получил конфликт вокруг старейшей музыкальной школы города. Его можно понять – какому руководителю понравятся пикеты и бесконечные расспросы журналистов? С другой стороны, если бы не эта огласка, то проблемы бы так и не решались. Просто потому, что чиновник, к которому в течение двух лет обращались руководители школы, даже не считал нужным доложить руководству об их существовании.
Что дальше?
В мае вице-губернатор Владимир Кириллов поручил Комитету по культуре ускорить подготовку документов, чтобы дать школе законную возможность учить студентов на бюджетных местах. Но, как уже говорилось выше, процесс забуксовал из-за возражений двух комитетов, и теперь все зависит от вердикта Минобра. «Я не могу сказать, как быстро эксперты его подготовят», – говорит Сухенко. Поэтому, хотя Комитет по культуре устно согласовал прием в школу на следующий учебный год («под ответственность директора»), гарантий, что 1 сентября принятые на бюджет студенты смогут приступить к занятиям, увы, нет. Времени потеряно много, и даже если Минобр даст добро, подготовить и принять все необходимые документы за оставшийся месяц вряд ли удастся. Решать проблемы школы в любом случае придется в ручном режиме. И важно, чтобы это делали люди, которые хотят ее сохранить.