Институт лесного хозяйства в отсутствие лесного хозяйства

Внешне здание института выглядит прекрасно. С приходом в 2010 году нового директора Игоря Васильева его отремонтировали, дендропарк привели в порядок и изгнали оттуда бомжей; при этом ввели строгую систему электронных пропусков, контролирующую любое перемещение сотрудников.

Такой контроль местным старожилам, привыкшим к академической вольности, кажется унизительным. Но, к сожалению, расхождения между ними и руководством идут дальше этих внешних обстоятельств: в том, что Васильев называет восстановлением, они видят развал учреждения, существующего с 1929 года.

Кодекс – камень преткновения

Ключевой вопрос Института лесного хозяйства, как ни странно, в самом лесном хозяйстве. Старейший сотрудник НИИЛХ Игорь Васильевич Шутов, доктор с.-х. наук, профессор, член-корреспондент РАН и РАСХН, полагает, что конец лесного хозяйства ознаменовался принятием Лесного кодекса 2007 года (см. "Новую" от 7 июня 2007 г.).

"В действующем кодексе лес определяется как сырьевой ресурс, плюс что-то там еще невнятное про экологию, – поясняет Игорь Шутов. – Между тем с точки зрения науки лес – ландшафт особого типа. В котором допустима хозяйственная деятельность, но забирать можно не больше естественного прироста. Именно ландшафтом он должен быть и с точки зрения закона. Словосочетание "лесное хозяйство" в кодексе вообще отсутствует".

По Лесному кодексу главный лесопользователь – арендатор, получающий лес на 49 лет. И хотя для того, чтобы он пользовался лесом рачительно, занимался в нем восстановлением срубленного и уходом, создано немало органов надзора, работает система, мягко говоря, не идеально.

"Во всем мире лес находится или в частной собственности, или в государственной, – поясняет Шутов. – У нас же выдумали "аренду", которая позволяет быстро нажиться за счет леса в ситуации ослабленного контроля". Из-за этого разрушена система лесного хозяйства. Если раньше защита, охрана, восстановление и рубки были в ведении лесхозов (и они же несли ответственность), то теперь последние фактически уничтожены. Правда, часть их функций, в первую очередь защиту леса от пожаров, позже пришлось восстановить в структурах под иными названиями – леса горели, города затягивало пеленой дыма, а арендаторы с этим не справлялись.

Они не справляются еще много с чем: с уходом за лесом, его восстановлением и т. п. Но, в отличие от пожаров, это не так заметно.

Темные времена

За изменением Лесного кодекса последовало переформатирование всех связанных с этим государственных институтов. Не стали исключением и профильные НИИ.

"Если нет лесного хозяйства в истинном понимании, то и НИИ лесного хозяйства существовать не может, – делает неутешительный вывод Игорь Шутов. – Он превращается в институт интенсификации ресурсопользования".

В начале 2000-х, до принятия нового Лесного кодекса, институт начал было вставать на ноги, шли разговоры о его самоокупаемости (планировалось выращивать на продажу лес на небольших площадках, которые одновременно служили бы экспериментальными базами – с применением достижений науки). Директором стал ученый из институтской среды Александр Егоров. Но он занял жесткую позицию по сохранению за институтом Сиверского опытного хозяйства, на которое точили зубы заготовители древесины.

В итоге Егоров продержался лишь год, а затем, как раз в период принятия кодекса, институтом руководили временщики. Опытные хозяйства института в результате достались арендаторам. Директора сменяли один другого, но хоть наукой заниматься не мешали. Институт все больше приходил в запустение – до вступления в должность в 2010 году Игоря Васильева.

Не нужны

Кандидат экономических наук Игорь Васильев, не имеющий профильного лесоводческого образования, переформатировал отделы и лаборатории в связи с нуждами Рослесхоза и Министерства по природным ресурсам. Теперь исследования, проводимые в НИИЛХ, – это то, что требуется министерству. В основном они связаны с интенсификацией как лесопользования, так и лесовосстановления. Ведь лес – это ресурс, а ресурсов стране надо много. Это позволило привлечь финансирование.

"Мы проводили и продолжаем проводить реструктуризацию внутри института по темам и сотрудникам, – пояснил "Новой" Игорь Васильев. – Научные силы сгруппированы под те задачи, которые ставились в связи с государственным заданием, определяющим направление нашей деятельности".

Но новый стиль научной работы встал поперек горла многим представителям старой гвардии, и из института стали уходить золотые кадры.

"Ряд сотрудников действительно покинули институт, – рассказывает Игорь Васильев. – Один доктор наук умер. Кто-то ушел в связи с возрастом. С кем-то нам пришлось расстаться из-за нарушения трудовой дисциплины. Некоторые использовали институт в качестве юрадреса для своих коммерческих предприятий. Это пришлось прекратить".

Однако доктора наук, профессора Анатолий Жигунов (занимающийся направлением "Интенсивное лесовыращивание") и Владислав Алексеев ("Экологические функции леса") утверждают, что в институте была создана такая атмосфера, что их довели до увольнения.

Беспокоит старожилов и сохранность уникальной библиотеки института: ходят упорные слухи, что ее переведут в цифровой формат, а "бумагу" ликвидируют. Для Шутова, которому с 1 января, с момента, когда он перестанет быть сотрудником института, вход в здание будет запрещен, библиотека – особая боль: каждый раз, чтобы прийти в ставшие родными залы, ему придется обращаться с просьбой предоставить пропуск на один день.

Придаток или авангард?

В чем противоречие между старой гвардией и новым начальством, лучше всего понятно на примере Игоря Шутова. Членкор РАН был переведен на контракт, действие которого истекает 31 декабря 2015 года. Продлять контракт Васильев не собирается. После чего корифей института просто перестанет в нем работать.

– Почему Шутов работает не по трудовому договору?
– А какая у него тема? – недоумевает директор Игорь Васильев.
– Дендроплантации.
– У нас нет темы "Дендроплантации".

Древесные плантации – дело жизни Игоря Шутова. Использование современных технологий позволит выращивать деревья чуть не в два раза быстрее, чем в естественной среде, и именно тех сортов и параметров, какие требуются в промышленности. По данным Шутова, уже треть потребляемой в мире древесины выращивается на плантациях. Профессор неоднократно выходил со своими наработками на чиновников разных уровней. Поначалу принимали на ура – но ничем конкретным дело ни разу не кончилось.

"От желания ученого не должно зависеть, какие темы актуальны для лесного хозяйства, – заявил "Новой" замдиректора НИИЛХ Александр Степченко. – Нам незачем работать над темами, которые не актуальны. В России дендроплантации запрещены. Государство сказало: нет, мы этого делать не будем. В первую очередь, непонятно, где это можно было бы делать. На землях лесного фонда – исключено, там должны быть леса, а не плантации. На землях сельхозназначения – это нецелевое использование земель".

(Заметим в скобках, что нынешний замдиректора СПбНИИЛХ Александр Степченко с 2008 по 2011 г. возглавлял Комитет по природным ресурсам Ленобласти. В 2012 г. Главное следственное управление СК РФ по Петербургу предъявило ему обвинение в том, что он разрешил провести, а затем подписал экологическую экспертизу по проектной документации, подразумевавшей уничтожение Шалово-Перечицкого заказника в Лужском районе. Прежде чем рубки удалось остановить, были вырублены 27 га уникального соснового леса. Затем обвинение в превышении должностных полномочий было переквалифицировано в халатность и дело прекратили за истечением сроков давности.)

Игорь Шутов утверждает, что дендроплантации в России не запрещены, а наоборот, упоминаются в Лесном кодексе (ст. 42). Причем в п. 3 прямо разрешено их создание на землях лесного фонда. "На разработку проблемы лесных плантаций сейчас выделены деньги Всероссийскому НИИ лесного хозяйства под Москвой, – поясняет членкор. – Между тем ВНИИЛХ никогда этой проблемой не занимался, а наш институт посвятил данной работе больше полувека и создал опытные объекты, где она должна продолжаться. СПбНИИЛХ обязан добиваться ее продолжения – зачем нужен директор, если он не будет добиваться реализации актуальных для государства разработок?"

На предложение, что институт, как и научное сообщество в целом, мог бы лоббировать внесение изменений в законодательство, которое позволило бы развивать дендроплантации, Игорь Васильев ответил: "Мы не занимаемся лоббированием, это не наша задача. Рослесхоз и министерство выбирают, чем нам заниматься".

В связи с этим возникает вопрос: должно ли научное сообщество быть послушным придатком государства или ему стоит попытаться, будучи авангардом общества, формировать для чиновников новую повестку?